ага)) MY DEATH Today the impossible crying Connects with my spirit again My death, you’re always denying That I’ll be alive after rain. A miracle, touching my hair Makes me believe in success I wonder, why do I dare To do such things to impress? My tears are feeling the sorrow My eyes are closed for you The rain will be single tomorrow The death did the victory new.
Метель ревет, как седой исполин, Вторые сутки не утихая, Ревет, как пятьсот самолетных турбин, И нет ей, проклятой, конца и края!
Пляшет огромным белым костром, Глушит моторы и гасит фары. В замяти снежной аэродром, Служебные здания и ангары.
В прокуренной комнате тусклый свет, Вторьте сутки не спит радист, Он ловит, он слушает треск и свист, Все ждут напряженно: жив или нет?
Радист кивает: - Пока еще да, Но боль ему не дает распрямиться. А он еще шутит: мол, вот беда - Левая плоскость моя никуда! Скорее всего, перелом ключицы...
Где-то буран, ни огня, ни звезды Над местом аварии самолета. Лишь снег заметает обломков следы Да замерзающего пилота.
Ищут тракторы день и ночь, Да только впустую. До слез обидно. Разве найти тут, разве помочь - Руки в полуметре от фар не видно?
А он понимает, а он и не ждет, Лежа в ложбинке, что станет гробом. Трактор, если даже придет, То все равно в двух шагах пройдет И не заметит его под сугробом.
Сейчас любая зазря операция. И все-таки жизнь покуда слышна. Слышна, ведь его портативная рация Чудом каким-то, но спасена.
Встать бы, но боль обжигает бок, Теплой крови полон сапог, Она, остывая, смерзается в лед. Снег набивается в нос и рот.
Что перебито? Понять нельзя. Но только не двинуться, не шагнуть! Вот и окончен, видать, твой путь! А где-то сынишка, жена, друзья...
Где-то комната, свет, тепло... Не надо об этом! В глазах темнеет... Снегом, наверно, на метр замело, Тело сонливо деревенеет...
А в шлемофоне звучат слова: - Алло! Ты слышишь? Держись, дружище! - Тупо кружится голова... - Алло! Мужайся! Тебя разыщут!..
Мужайся? Да что он, пацан или трус?! В каких ведь бывал переделках грозных. - Спасибо... Вас понял... Пока держусь! - А про себя добавляет: "Боюсь, Что будет все, кажется, слишком поздно..."
Совсем чугунная голова. Кончаются в рации батареи. Их хватит еще на час или два. Как бревна руки... спина немеет...
- Алло! - это, кажется, генерал. - Держитесь, родной, вас найдут, откопают... - Странно: слова звенят, как кристалл, Бьются, стучат, как в броню металл, А в мозг остывший почти не влетают...
Чтоб стать вдруг счастливейшим на земле, Как мало, наверное, необходимо: Замерзнув вконец, оказаться в тепле, Где доброе слово да чай на столе, Спирта глоток да затяжка дыма...
Опять в шлемофоне шуршит тишина. Потом сквозь метельное завыванье: - Алло! Здесь в рубке твоя жена! Сейчас ты услышишь ее. Вниманье!
С минуту гуденье тугой волны, Какие-то шорохи, трески, писки, И вдруг далекий голос жены, До боли знакомый, до жути близкий!
- Не знаю, что делать и что сказать. Милый, ты сам ведь отлично знаешь, Что, если даже совсем замерзаешь, Надо выдержать, устоять!
Хорошая, светлая, дорогая! Ну как объяснить ей в конце концов, Что он не нарочно же здесь погибает, Что боль даже слабо вздохнуть мешает И правде надо смотреть в лицо.
- Послушай! Синоптики дали ответ; Буран окончится через сутки. Продержишься? Да? - К сожаленью, нет... - Как нет? Да ты не в своем рассудке!
Увы, все глуше звучат слова. Развязка, вот она, - как ни тяжко, Живет еще только одна голова, А тело - остывшая деревяшка.
А голос кричит: - Ты слышишь, ты слышишь?! Держись! Часов через пять рассвет. Ведь ты же живешь еще! Ты же дышишь?! Ну есть ли хоть шанс? - К сожалению, нет...
Ни звука. Молчанье. Наверно, плачет. Как трудно последний привет послать! И вдруг: - Раз так, я должна сказать! - Голос резкий, нельзя узнать. Странно. Что это может значить?
- Поверь, мне горько тебе говорить. Еще вчера я б от страха скрыла. Но раз ты сказал, что тебе не дожить, То лучше, чтоб после себя не корить, Сказать тебе коротко все, что было.
Знай же, что я дрянная жена И стою любого худого слова. Я вот уже год как тебе неверна И вот уже год как люблю другого!
О, как я страдала, встречая пламя Твоих горячих восточных глаз - Он молча слушал ее рассказ. Слушал, может, последний раз, Сухую былинку зажав зубами.
- Вот так целый год я лгала, скрывала, Но это от страха, а не со зла. - Скажи мне имя!..- Она помолчала, Потом, как ударив, имя сказала, Лучшего друга его назвала!
Затем добавила торопливо: - Мы улетаем на днях на юг. Здесь трудно нам было бы жить счастливо. Быть может, все это не так красиво, Но он не совсем уж бесчестный друг.
Он просто не смел бы, не мог, как и я, Выдержать, встретясь с твоими глазами. За сына не бойся. Он едет с нами. Теперь все заново: жизнь и семья.
Прости. Не ко времени эти слова. Но больше не будет иного времени. - Он слушает молча. Горит голова... И словно бы молот стучит по темени...
- Как жаль, что тебе ничем не поможешь! Судьба перепутала все пути. Прощай! Не сердись и прости, если можешь! За подлость и радость мою прости!
Полгода прошло или полчаса? Наверно, кончились батареи. Все дальше, все тише шумы... голоса... Лишь сердце стучит все сильней и сильнее!
Оно грохочет и бьет в виски! Оно полыхает огнем и ядом. Оно разрывается на куски! Что больше в нем: ярости или тоски? Взвешивать поздно, да и не надо!
Обида волной заливает кровь. Перед глазами сплошной туман. Где дружба на свете и где любовь? Их нету! И ветер, как эхо, вновь: Их нету! Все подлость и все обман!
Ему в снегу суждено подыхать, Как псу, коченея под стоны вьюги, Чтоб два предателя там, на юге, Со смехом бутылку открыв на досуге, Могли поминки по нем справлять?!
Они совсем затиранят мальца И будут усердствовать до конца, Чтоб вбить ему в голову имя другого И вырвать из памяти имя отца!
И все-таки светлая вера дана Душонке трехлетнего пацана. Сын слушает гул самолетов и ждет. А он замерзает, а он не придет!
Сердце грохочет, стучит в виски, Взведенное, словно курок нагана. От нежности, ярости и тоски Оно разрывается на куски. А все-таки рано сдаваться, рано!
Эх, силы! Откуда вас взять, откуда? Но тут ведь на карту не жизнь, а честь! Чудо? Вы скажете, нужно чудо? Так пусть же! Считайте, что чудо есть!
Надо любою ценой подняться И, всем существом устремясь вперед, Грудью от мерзлой земли оторваться, Как самолет, что не хочет сдаваться, А, сбитый, снова идет на взлет!
Боль подступает такая, что кажется, Замертво рухнешь в сугроб ничком! И все-таки он, хрипя, поднимается. Чудо, как видите, совершается! Впрочем, о чуде потом, потом...
Швыряет буран ледяную соль, Но тело горит, будто жарким летом, Сердце колотится в горле где-то, Багровая ярость да черная боль!
Вдали сквозь дикую карусель Глаза мальчишки, что верно ждут, Они большие, во всю метель, Они, как компас, его ведут!
- Не выйдет! Неправда, не пропаду! - Он жив. Он двигается, ползет! Встает, качается на ходу, Падает снова и вновь встает...
II
К полудню буран захирел и сдал. Упал и рассыпался вдруг на части. Упал будто срезанный наповал, Выпустив солнце из белой пасти.
Он сдал, в предчувствии скорой весны, Оставив после ночной операции На чахлых кустах клочки седины, Как белые флаги капитуляции.
Идет на бреющем вертолет, Ломая безмолвие тишины. Шестой разворот, седьмой разворот, Он ищет... ищет... и вот, и вот - Темная точка средь белизны!
Скорее! От рева земля тряслась. Скорее! Ну что там: зверь? человек? Точка качнулась, приподнялась И рухнула снова в глубокий снег...
Все ближе, все ниже... Довольно! Стоп! Ровно и плавно гудят машины. И первой без лесенки прямо в сугроб Метнулась женщина из кабины!
Припала к мужу: - Ты жив, ты жив! Я знала... Все будет так, не иначе!.. - И, шею бережно обхватив, Что-то шептала, смеясь и плача.
Дрожа, целовала, как в полусне, Замерзшие руки, лицо и губы. А он еле слышно, с трудом, сквозь зубы: - Не смей... Ты сама же сказала мне...
- Молчи! Не надо! Все бред, все бред! Какой же меркой меня ты мерил? Как мог ты верить?! А впрочем, нет, Какое счастье, что ты поверил!
Я знала, я знала характер твой! Все рушилось, гибло... хоть вой, хоть реви! И нужен был шанс, последний, любой! А ненависть может гореть порой Даже сильней любви!
И вот говорю, а сама трясусь, Играю какого-то подлеца. И все боюсь, что сейчас сорвусь, Что-нибудь выкрикну, разревусь, Не выдержав до конца!
Прости же за горечь, любимый мой! Всю жизнь за один, за один твой взгляд, Да я, как дура, пойду за тобой Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад!
И были такими глаза ее, Глаза, что любили и тосковали, Таким они светом сейчас сияли, Что он посмотрел в них и понял все!
И, полузамерзший, полуживой, Он стал вдруг счастливейшим на планете. Ненависть, как ни сильна порой, Не самая сильная вещь на свете!
если не я, то кто же выжить тебе поможет? если не я, то кто же пот оботрет с лица? в мире сплошных подножек если не я, то кто же? как мы с тобой похожи - из одного ларца.
если не я, то кто же? бог с ним, с совместным ложем, ты ничего не должен, в сущности жизнь проста. станешь вельможным дожем или уйдешь в рогоже, если не я, то кто же снимет тебя с креста...
Я видела Асадова вживую и он читал нам свои последние вещи.... а рука у него наощупь была странная - немного влажная, волнующаяся, но твердая и сухая, как земля в пустыне......
Я - человек дождя. Синяя тень в ногу ляжет на плечи, Разрисует огнями, бликами лица, Синий огонь просто лижет и лечит. Он пронзает насквозь, будто нервная птица...
Неторопливо размешай меня в кофе, Сыпь меня больше - жизнь слаще не станет. Я знаю, ты спросишь: "это на кой мне?", Но я, словно сахар, давно уж растаю.
Ты в карманы ссыпаешь шумно улыбки, И зеленого цвета счастье берешь, Ты к людям привязан, словно на нитки, Но ты это знаешь, и сам себя шьешь.
Лей меня больше в свободные чашки, Я по столу расползаюсь - куда торопиться? Жизнь - игра, явно, точно не шашки, Не даст мне спокойно упасть тенью на лица...
Хапивай мою горечь дольше таблеток, Ты меня не проглотишь, останется вкус. Я вроде пальцев в глубинах розеток, Я тебя поцелую и в тебе растворюсь...
Этот мир нужно слушать только глазами, Видеть наощупь и дышать босиком, Я тебя ненавижу, как играсть с сапогами, Вот дождусь я дождя, и уйду под дождем... 1о.о5.о5.
Посвещается всему самому прекрасному полу!!!!!!! Облетели листья с тополей, я и не заметил я хотел чтоб ты была моей, я себе ответил Сердце говорит мне что пора, как сказать незнаю Бесконечно я люблю тебя дорогая
А ты моя тихия тихая Нежная нежная Добрая милая и безмятежная Женщина моя,самая самая
А ты моя тихия тихая Нежная нежная Добрая милая и безмятежная Женщина моя, самая самая
Я смотрю любя в твои глаза и хочу расстаять Лишь бы только ты была моя, милая родная Я живу тобой и только так, я то это знаю Бесконечно я люблю тебя, дорогая
А ты моя тихия тихая Нежная нежная Добрая милая и безмятежная Женщина моя,самая самая
Отправлено: 09.09.05 01:07. Заголовок: Написано где-то на паре 1-го курса. Мдяяя, Весёленькое было времечко
Рычать, раздражаться , рвать. Молчать, молиться, мычать Свозь зубы. Инстинкты только оставлять. Играть. Искрит, искать Дорогу. Замок, земля, зажечь огонь В плите. Отчаяно скучать, пить чай Встречая ночь И ощущать, и ожидать, и отдыхать На дне. И плакать, и писать Чтобы хоть так помочь. Вокруг, везде, внутри в душе: Тоска, тревога. Ты Одна. Никак, нигде, ни с кем, Как все. Лежу, ленюсь, В окне - луна. Смотрю, смеюсь, сижу На подоконнике. Газеты, голод, грязь. Гляди, Отец! Всё боль, всё брак, всё бездна Безысходности. Когда коснутся крылья кожи - Мне конец.
Мою пьяную любовь не забудь, Синяки на ногах от твоих костей, От метро и до дома путь И про то, что после плохих новостей Бывают хорошие, даже отличные - Ты устал уже меня уверять. Мы не любим коробки спичечные, Мыть посуду, пол и бельё стирать. Не забудь про то, как вчера сказал: "Всё моё - твоё", и это не плохо. Я хочу, чтоб ты лишь со мною спал, А на всё остальное мне просто по***.
Хм... Писал этот стих не посвещая его конкретной девушке, а использовал собирательный образ, так сказать свой идеал, (катался в метро и смотрел на всех девушек от одной походка, от другой глаза и т.д.) потому и стишок называется "Вы"
Ваши локоны словно река Опадают на нежные плечи И глаза у Вас из огня Они так согревают при встрече Ваши руки как крылья синицы Грациозны и так же легки Красотою Вы Солнце затмили И на небо звезды взошли Они взглядом Вас провожают По пустынной по мостовой Теплый ветер Вас обдувает И мотив напевает прибой Как прекрасны, как Вы безподобны Тихо шепчутся травы в ночи В ноги кланятся Вам березки Как Богине земной красоты Вы не ходите, Вы плывете Вы летаете над землей И сегодня своею красою Вы нарушили мой покой.
минус двадцать два - не усни, Москва! минус двадцать три - сопли подотри! и в двадцать четыре - нам тепло в квартире! минус двадцать пять - ну а нам насрать! минус двадцать шесть - будем больше есть! минус двадцать семь - не ебет совсем! минус двадцать восемь - повторить попросим! минус двадцать девять - валенки наденем! даже в минус тридцать - радостные лица! и в тридцать один - мы пломбир едим! минус тридцать два - кругом голова! минус тридцать три - ты ж блять посмотри! и тридцать четыре - что творится в мире? ну и тридцать пять - заебали блять! минус тридцать шесть - это уже жесть! минус тридцать семь - не смешно совсем! минус тридцать восемь - мы за это спросим! минус сорок три - сдохли воробьи минус сорок пять - и вороны, блять минус сорок восемь - по три шубы носим минус пятьдесят - волосы хрустят семьдесят четыре - будто на таймыре минус девяносто - подыхаем просто девяносто два - спи моя Москва
))) от гениальный чеовек писал.... просто, актуально и смешно...
Все даты в формате GMT
9 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума